Путешествие на Амазонку

Главный редактор National Geographic отправился в сельву Амазонки, познакомился с индейцами, нашел самый красивый театр Южной Америки и, когда выбрался на берег океана, наконец, понял европейцев, впервые попавших в Амазонию.
Небольшой крокодил застыл в луче фонарика у самой кромки воды. Видимо, надеется притвориться бревном с глазами. Наш гид Роберто резко опускает руку в воду. С невозмутимым лицом он какое-то время удерживает под водой каймана. Мне кажется, что у ловцов крокодилов должны быть именно такие лица. Я безуспешно пытаюсь снимать в темноте: Роберто поднимает каймана наверх, держа за шею: в таком состоянии крокодилы не способны сопротивляться. «Но пальцы в пасть ему лучше не класть», – предупреждает он.
В ночи мы возвращаемся на наш круизный корабль, стоящий посреди Амазонки. Вдалеке виднеется зарево Манауса – огромного океанского порта за 1000 километров от устья реки. Самая большая река мира в районе Манауса похожа на огромное водохранилище. Противоположный берег теряется в утренней дымке – почти как берег Волги неподалеку от Ульяновска. Правда, зеленые джунгли и встречающиеся изредка индейцы выдают, что мы находимся совсем в другом полушарии.
Встреча вод
Утром Роберто советует встать пораньше: мы будем проходить «встречу вод» – стрелку рек Солимойнс и Риу-Негру, двух главных рек всего бассейна Амазонки. Солимойнс – глинистая и мутная, а Риу-Негру не оправдывает название – чистая, но вода тут темно-коричневого цвета, почти как у нас в Карелии. После слияния воды двух рек текут, не смешиваясь, несколько километров, словно не принимают законы природы, не соглашаются с тем, что рано или поздно придется превратиться в одну реку. Собственно, где-то в этом месте и начинается большая река, которую называют Амазонкой.

Манаус находится чуть ниже «встречи вод», на речном рейде стоят океанские суда, на причале ждут очереди туристы, приехавшие в сельву увидеть дикий мир самой большой реки планеты. Не знаю, какие у них ожидания, но двухмиллионный город посреди сельвы меня разочаровывает, не такими я представлял себе берега Амазонки. Наверное, подобное же разочарование испытали и индейцы, когда впервые увидели Манаус в реальности. Когда-то слухи о городской и богатой жизни просочились вверх по течению Амазонки и достигли предгорий Анд, где в девственных лесах жили добрые индейцы, знавшие о цивилизации только по пролетающим над головами самолетам. Слухи раз за разом приходили в селения, и с искушением стало невозможно бороться. Тогда несколько племен на плотах и лодках спустились на тысячи километров к Манаусу… Кто видел бразильские города-миллионники, вряд ли назовет их раем. И когда индейцы сплавились до города, на его грязных улицах они поняли, что Манаус – это совсем не рай, а скорее ад, если сравнивать с жизнью на природе. Но подниматься по реке обратно индейцы не стали, так и осели на окраинах города.

Правительство помогло деньгами, теперь главное занятие индейцев – шоу для туристов. Индейцы раздеваются и пляшут голышом или в набедренных повязках, водят хороводы, надевают бусы из небольших каменных фаллосов. А потом, даже не особо дожидаясь, когда туристы уйдут, надевают майки с вездесущей надписью Adidas.
Местный шаман наносит мне на лицо узор красным соком неизвестной ягоды. Мы с другом идем купаться на галечную отмель, тут же рядом купаются индейские дети. Чувствую внутри какой-то странный мистический страх, когда я ныряю в коричневые воды, – ведь ни с одной рекой мира не связано такое количество мифов, как с Амазонкой. Здесь обитают жуткие пираньи, крокодилы, анаконды, а вдобавок из океана сюда приплывает акула-бык. Ну а если посмотреть пару голливудских ужастиков, то выяснится, что опасаться стоит еще и гибрида пираньи с анакондой. В общем, если много читать об Амазонке, выяснится, что шансов вынырнуть из воды мало. Как оказывается позже, большая часть историй – абсолютные мифы…

На круизном теплоходе поднимаемся вверх по Амазонке – каждый раз мы встаем на якорь и отправляемся изучать протоки реки на быстрых лодках-зодиаках. Сельва сильно пострадала из-за хозяйственной деятельности человека – джунгли вырубили, но наш гид знает несколько проток, где можно увидеть, какими были эти места в первобытные времена. Мы высаживаемся на берег и идем по лесу. Роберто показывает водяное дерево, внутри которого течет вода и ее можно пить. Тут же мы видим полуторасантиметровых муравьев. С их помощью, рассказывает Роберто, проводят обряд инициации у юношей. Мальчик должен засунуть руку в нору муравьев и вытерпеть какое-то время их укусы: тот, кто выдержал, становится мужчиной. Глядя, как я с любопытством наклоняюсь к норе, Роберто все же не советует мне проходить обряд индейской инициации. Мы идем по лесу, по девственным джунглям, словно первооткрыватели. Порой даже кажется, что мы заблудились… Иллюзию разрушает босой мальчик – он идет нам навстречу с собакой с таким беззаботным видом, будто только что вышел за околицу своей индейской деревни. И тут же увидел странных людей с фотоаппаратами, которые без устали фотографируют овраг, который он знает с детства. Но Роберто искусно ведет нас таким путем, что, если бы не этот мальчишка, мы бы долго вспоминали, как чуть было не потерялись в сельве.

Следующим утром снова отправляемся в путешествие по протокам. Проплываем деревни, а иногда на глаза попадаются плавучие дома с вывесками «Продается». Такие строения явно прошли предпродажную подготовку – выкрашены свежей краской, чтобы привлечь потенциального покупателя. Даже у меня в какой-то момент мелькает мысль: а почему бы не купить цветасто-фиолетовый домик в сельве и не сбежать от суеты города?
На небольшой пристани толпятся туристы и скупают сувениры, непонятно где и кем сделанные. Здесь небольшой парк и можно увидеть крокодилов, которые расплодились в маленьком озере со стоячей водой. А потом к нашей лодке пристает индеец с сонным питоном и обаятельным ленивцем. Индеец знает, что здесь всегда толпы туристов, которые будут рады притронуться к экзотическим животным – за несколько реалов, конечно же.

Но мне и еще некоторым туристам, кажется, явно недостаточно обычной туристической программы. Когда мы вновь несемся по протоке, я вижу одинокий дом и прошу гида пристать к берегу. Он удивлен, но легко соглашается. Женщины у реки стирают белье, в ведре плещется рыба. Внучке хозяина всего двенадцать лет, хотя выглядит она значительно старше. Девочка смущенно улыбается и проводит нас в дом на сваях. Сейчас он стоит метрах в пятидесяти от кромки воды, но, когда уровень реки поднимается, на лодке можно причалить прямо к крылечку. В доме бедно, но очень аккуратно, на стене висит портрет дедушки с бабушкой – почти как у нас в старых сельских домах. На балкончике – гамаки, неизменный атрибут индейских домов всей Южной Америки. Вообще местные жители очень дружелюбны, здесь редко встретишь злые взгляды. Не знаю, с чем это связано, но, когда мы просто улыбаемся индейцам, нас приглашают в гости и разрешают фотографировать все, что захотим.

А потом нас везут ловить пираний рядом с какой-то деревушкой. На куски мяса с кровью лов идет каждые несколько секунд – рыбешки легко цепляют наживку. С пираньями связан один из самых страшных мифов: если корова случайно упадет в воду, то через минуту от нее остается только скелет. Роберт рассказывает, что опасен один или два вида пираний, а они встречаются очень редко. Ну а так – вяленая пиранья особенно хорошо идет под пиво. Аттракцион с пираньями – для неискушенных туристов, а нам хочется аутентичной жизни. Мы просим гида высадиться в деревне. Он растерянно смотрит на нас, в глазах его явно читается: «Ну зачем вам эти бедные люди?»

Через пятнадцать минут высаживаемся в обычной деревне, где нет ни одной туристической лавки. Когда вода здесь поднимается, вся сельва становится похожа на огромное полуморе-полуболото с островками из деревьев и деревень. Местные жители все время при деле – кто-то перебирает двигатель старой моторной лодки, кто-то жарит маис. Иногда среди индейских детей вдруг мелькает совершенно белокурое или веснушчатое личико. Жаль, мало времени, а так бы хотелось пообщаться с ее родителями и узнать, какой эмигрантский «ветер» занес их в сельву. Мне почему-то рисуются картины сбежавших в Южную Америку нацистов, но на самом деле немцы селились южнее. А в этих местах белые – скорее всего потомки каучуковой лихорадки начала XX века.

На этой сцене пел Карузо и танцевала Павлова
На центральной площади деревни местный пастор в костюме тянет детей в сарай, переделанный под церковь. Дети упираются, а он смущенно уговаривает их пойти и помолиться. Обратно возвращаемся на закате, почти в сумерках. Наше судно издалека напоминает старинные колесные пароходы, которые лет сто назад осваивали Амазонию. Кстати, очень советую перед поездкой в сельву посмотреть фильм «Фицкарральдо» о бизнесменах, которые бросили Европу и отправились в дебри Амазонки искать счастье. Лет тридцать назад это были совершенно дикие места, а фильм экспедиции Кусто об Амазонке смотрелся как съемки с Луны. За сто лет деятельности человека сельва не сдалась. Каждое утро нас будит похрюкивание инии – розового дельфина. По-научному это амазонский речной дельфин – животное малоизученное, но что-то в этом есть романтичное, когда на закате в протоках Амазонки вдруг появляются розоватые дельфиньи морды…
Продолжение следует.